Диадема для Золушки[СИ] - Екатерина Слуднева

— А если он не согласится меня отвозить? — Настя почти ныла.

— Что значит «не согласится»? — возмутилась Улита, — Ты что не можешь на этом настоять?

— Как?

— Как хочешь, от влюбленного мужчины можно требовать все, что тебе захочется!

— Влюбленного? — глаза Настасьи снова засияли.

— Не влюбился бы, замуж бы не предложил, — Улита рассмеялась, — А ты как думала? Вангог человек серьезный!

— Правда? — Настя не могла поверить.

— Он сам сказал, — призналась Улита, — Насть, только без глупостей, хорошо?

— Хорошо! — и Настена убежала.

Она выбежала на лестничную площадку и вызвала лифт, и хотя он уже работал, она не могла его дождаться и побежала по лестнице безумно счастливая после слов подруги. Будучи уже в парадном, она решила, что должна немного отдышаться. В голову вдруг пришло осознание того, что не нужно показывать ему все свои чувства сразу. Что можно немного покапризничать и помучить его, чтобы еще больше в себя влюбить и окончательно потерять голову самой, чтобы больше ничего и никого было не нужно, чтобы забыть, что на земле помимо них двоих есть еще кто-то, и знать только то, что они любят друг друга.

Она вышла из подъезда совершенно спокойная и даже немного усталая. Она даже решила, послушаться Ульяну и попросить отвезти ее домой. И была уверена, что сможет настоять на этом.

Он стоял возле машины и курил, и снег уже успел запорошить его мягкие (она уже имела возможность в этом убедиться, когда они целовались в его машине) кудряшки, идеально уложенные по поводу сегодняшнего приема, на котором они были совсем недолго. И в данный момент Настасья о том только и мечтала, чтобы запустить в эти волосы свои пальцы и прижаться к его губам со всей страстью кипящей в ней. Она ведь знала, что он ее любит, и это было самое главное.

Настасья еле сдержала себя, чтобы не подбежать к нему и не обнять, а просто подойти и остаться на расстоянии вытянутой руки. И она уже хотела сказать, чтобы он отвез ее домой, но он выбросил окурок в сугроб, выдохнул дым в сторону, сделал шаг к ней навстречу, и этого как раз хватило, чтобы ее обнять.

— Моя невеста вздумала осторожничать? — он понял, чего она хотела, но не мог ей этого позволить. И он с жадностью прильнул к ее горячим губам, и еще сильнее прижал ее к себе. Только снежинки, падающие за ворот пальто, слегка ослабляли его пыл.

И как всегда очень не вовремя зазвонил телефон Вангога. Он не хотел отвечать, но кто-то очень настаивал. Ему пришлось посмотреть в окошко телефона, и он отстранился от Насти.

— Да, сестренка, — ответил он, переведя дыхание.

— Вань, ты решил девушку совсем заморозить? — весело спросила Улита, наблюдавшая за ними в окно.

— Я думаю, — он посмотрел наверх, где по его предположению должны были находиться окна ее квартиры, и открыл дверь перед Настасьей, — это она решила растопить мое сердце!

Он улыбнулся, и Улита, кажется, даже в трубке телефона смогла это услышать, и улыбнулась сама.

— А разве его нужно растапливать? — спросила она.

— Но ты ведь звонишь не для того, чтобы это узнать! — заметил Вангог, оставшись стоять на улице, все еще в поисках нужного окна.

— Да, не за этим, — согласилась Уля.

— Я тебя слушаю, — Настя села в машину, и он захлопнул дверцу.

— Вань, — она ведь хотела уберечь подругу, — обещай мне отвезти ее домой!

— Не могу, и ты сама знаешь почему!

— Тогда хотя бы, что не ляжешь в ее постель?

— Это не возможно, я ведь сказал, что не повезу ее домой.

— Я имела в виду, что ты не воспользуешься сегодня ее глупостью!

— Да успокойся ты, — Вангог смеялся, — я прекрасно понял, о чем ты говоришь, и я тебе это обещаю.

— Спасибо, — Улита успокоилась.

— Думаю, это не ты мне должна говорить мне «спасибо», а я тебе, — искренне признался Иван, — Если бы не ты, не был бы я сейчас так счастлив.

— А за это спасибо не мне, а Кире, — рассмеялась Уля.

— Кому?

— Парню Настасьи.

— У нее есть парень? — Вангог в момент рассвирепел от ревности.

— Есть, — ответила Улита насмешливо.

— Давно?

— Два месяца.

— И почему я ему должен говорить спасибо? — казалось, он сейчас начнет извергать пламя.

— Если бы он вчера не напоил Настену, ее бы у меня в гостях сегодня не было, и всех сегодняшних приключений, кстати, тоже.

— Да?

— Да что ты так распереживался? — Улита рассмеялась, — Они вчера поссорились.

— И, надеюсь, расстались? — Вангог начал утихать.

— А вот это мне не известно, — она вздохнула, — Я просто хотела тебя предупредить, чтобы ты от подобной неожиданности вдруг не сгорел. Я же знаю, какой ты ревнивый!

— Спасибо, сестренка! — и она знала, что он снова улыбнулся, — Спокойной ночи!

— И тебе того же!

Он рассмеялся, зная, к чему она клонит, закрыл телефон-раскладушку, сел в машину и обнял любимую невесту. Настя склонила голову ему на плечо, закрыла глаза и носом потерлась о гладковыбритый подбородок, пахнущий дорогой туалетной водой. И она совсем забыла, что должна была ему сказать.

— Насть, — позвал ее Вангог.

— Да, — отозвалась она.

— Ты уже согласна? — он был счастлив и от того постоянно шутил.

— На что? — кажется, она устала. Неужели этот день был таким тяжелым? Странно, что он этого не заметил.

— Насть, позвони родителям.

— Зачем?

— Ты сегодня ночуешь у меня, — он и не думал спрашивать ее согласия, она была его и только, и никакого другого решения быть не могло.

— Я ночую у себя дома, — она по-прежнему лежала у него на плече с закрытыми глазами, и так же, как и он, спрашивать что-либо не собиралась. Она ведь женщина, хоть еще и очень молодая. А, как известно, женщина всегда права.

— Нет, Насть, ну, я-то все понимаю, — он говорил насмешливо, — но родители твои ведь не знают, что ты место жительства сменила.

— Я буду ночевать дома с родителями, — снова сказала Настя вполне уверенно.

— Хочешь, чтобы я послал за ними машину?

Она подняла на него глаза, слегка отодвинувшись. Он улыбался, глядя на нее.

— Вань, я хочу отдохнуть, — произнесла она тихо, — И ни на что другое у меня нет сил.

— Я хочу тебя нарисовать, — поняв, что она имела в виду, сказал Вангог, глядя на нее с любовью и нежностью.

— Я устала.

— Я нарисую тебя спящей, — сообразил он.

Ей больше ничего не оставалось, как согласиться с ним, хотя ей слабо верилось в то, что глупостей в эту ночь не будет, и он будет ее рисовать спящей.

Она сильнее прижалась к нему и закрыла глаза. Ее податливость сводила его с ума, и он уже боялся, что не сможет сдержать обещание, данное Улите. Если сейчас его невеста доведет его до белого каления, то он нарисовать ее не только спящей не сможет.